Яхтенная гонка любого масштаба – это всегда какие-то неожиданности, порой просто поражающие воображение. Не обошлось без потрясений и в датской регате, состоявшейся в прошедшем летнем сезоне.
Sjælland Rundt (Around Sealand, дословно – «Вокруг Земли») славится своими изматывающими условиями – необходимость в течение трех суток не смыкать глаз становится настоящим испытанием для спортсменов: ведь у них нет напарников, способных сменить их у штурвала – в гонке участвуют только шкиперы-одиночки. В этом году впервые к участию в регате были допущены непрофессиональные яхтсмены.
Претендентов на прохождение сложнейшего маршрута было немало, хотя условия на дистанции, мягко говоря, непростые: мало того, что нужно обойти вокруг всего острова Зеландия, так еще и не спать в течение длительного времени, идти половину пути против течения, практически всю дистанцию – против ветра, контролировать маршрут в условиях оживленного судоходства, и умудриться не попасть в сети рыбаков. Судьи решили, что в этот раз за победу будут бороться только шесть самых выносливых (по предварительной оценке) счастливчиков.
Но осилить гонку целиком сумели лишь два яхтсмена-любителя, при этом судно, лидировавшее на протяжении всей дистанции просто прошло… мимо линии финиша, потому что шкипер, не выдержав огромного напряжения, уснул. Хорошо, что его жена, наблюдавшая за гонкой с берега, немедленно забила тревогу, и пока судьи приходили в себя, от берега уже срывались в море спасатели.
К счастью, яхту, хоть и с трудом, но удалось вовремя остановить.
В результате всех этих перипетий победа досталась идущему вторым Эрику Венобо, потомственному рыбаку, который не относит себя к гонщикам. Однако он потратил на прохождение дистанции пятьдесят восемь часов и за это время совсем не спал!
С этим удивительным человеком удалось познакомиться на островах Оркни – он специально сам пришел на своем судне через от берегов Дании ради встречи со своей знакомой журналисткой Катрин. Эрик решил провести время вместе с нами четыре часа в ожидании вылета самолета. В гавани мы с Катрин приветствовали долговязого, бородатого мужчину, без спасательного жилета, с добрым и спокойным (как у сельского батюшки) лицом, но с глазами, в которых прыгали чертенята. Он поджимал к телу правую руку – из-за полученной несколько лет назад травмы (выбитое плечо) все свои походы он теперь осуществляет в буквальном смысле «в одну руку». Впрочем, это совершенно не мешает Эрику оставаться моложавым, гибким и стройным, и совершенно непринужденным в беседе.
Суть скандала
Как рассказал Эрик, скандал на гонке возник из-за статистических данных. Из шести участников, отобранных судьями, финишировать сумели только двое, при этом один едва не разбился о скалы. Свидетелями этой громкой истории стало много народу, уже через несколько часов интернет пестрел новостями о том, что яхтсменов едва не угробили, отправив на верную гибель. Прокатилась волна требований запретить подобные мероприятия ввиду их небезопасности.
Но потомственный рыбак не считает, что должен защищать сложившуюся ситуацию – напротив, Эрик согласен с тем, что таких гонок не должно быть. Человеческий организм нельзя подвергать настолько сложным испытаниям, он не должен бодрствовать так долго. То, что сам Эрик смог это сделать, можно считать исключительным явлением. Но он ведь и не яхтсмен, а рыбак.
Воспитание с детства
Венабо на море с четырехлетнего возраста – каждые выходные отец таскал его на свой траулер. В то время как в школе дети чем-то увлекались, проводили время на праздниках, танцах, на лесных пикниках, у него была только рыба.
Он хорошо запомнил, как восьмилетним мальчишкой сутки проработал в машинном отделении. В этой конуре, которая находится ниже ватерлинии, очень жарко и довольно сильно болтает. Слышно только стук дизеля, и страшно хочется хоть немного глотнуть свежего воздуха, хоть краем глаза посмотреть на сизые облака. В ответ на все мольбы сына выйти наружу, отец только просунул в дверь два ведра непотрошеной сельди – снаружи была только она, и вся команда стремилась выловить до возвращения как можно больше рыбы.
Лет через десять Эрик мог уже не покидать рубку практически по трое суток, не спать, не есть, и не вылезать наружу. Работа «на убой», в которой нет понятия «вахта» – ведь рыболовецкий траулер принято считать полем боя. Рыба не ловится по вахте, это добыча, которую нужно выслеживать и настигать. А промысловые рыбаки – это охотники, которые не могут позволить себе роскоши спать, когда добыча бодрствует.
И потом, нужно просто представить себе обстановку в рубке – работает без устали радар и эхолоты, попискивают многочисленные рации (каждая на своем канале), нужно следить за всеми переговорами, перемещениями, уловом; запоминать погодные условия, скорость и направление ветра, перемены в течении, уровень волнения на море; подмечать встреченные косяки и пути их следования, места встречи и точки, где косяк был упущен.
Достаточно пары часов, чтобы в голове появилась цельная картина – как в кино или в компьютерных стратегиях: своего рода карта в трехмерном измерении, с перемещающимися лодками, проплывающими косяками и меняющейся погодой. С ней легко предугадывать, ждать, забрасывать сети. И если представить, что, как на вахте, всю эту картинку нужно засунуть в голову сменщику – как это сделать? Пока один будет тратить время на объяснения происходящего и вариантов последующих действий, а второй будет соображать и переспрашивать, вся обстановка может несколько раз кардинально измениться, и необходимо будет начинать все сначала.
Так что вахты придумали слабаки – на рыбалке, как на войне, и рыбаку лучше быть на ней полководцем.
Различия между яхтсменами и рыбаками
С одной стороны, длинные парусные гонки принуждают шкиперов не спать длительное время, но на самом деле, они только думают, что могут это сделать. А в реальности все иначе – яхтсмены совершенно не представляют, как поддерживать рабочее состояние своего тела и судна на протяжении нескольких дней. Сходите в гавань и спросите кого угодно, как он поступает, если ему нужно бодрствовать длительное время? Скорее всего, ест что попало и бесконечно поглощает кофе. А возвращаясь из перехода? Сначала высыпается в течение суток, а потом чувствует себя совершенно разбитым. А как управляют судном уставшие яхтсмены? Не тратят силы, передавая управление автопилоту и полагаясь на GPS. У рыбаков подход ко всем этим вопросам совершенно другой.
Первое. У рыбака всегда есть горячая, вкусная, свежая еда, которую он поглощает строго по расписанию. Хоть при шторме, хоть при потопе, но если время ужина, значит, все будут ужинать. Рыбацкий промысел – изматывающий и монотонный. У людей, сидящих в рубке, изнывающих в машинном отделении, потрошащих на палубе рыбу исчезает представление о реальном времени суток. Поэтому еда дает возможность поддерживать режим, необходимый для нормального жизненного цикла.
Второе. Падать без ног в длительный сон – категорическое безумие, граничащее с самоубийством. Человек уже не столько отдыхает, сколько просто отключается – в самом прямом смысле слова (нередки случаи, когда люди не в состоянии контролировать свои физиологические потребности в такой отключке, мозг просто не считает нужным будить вымотанного хозяина для того, чтобы справить нужду).Ни один рыбак никогда так не поступит. Если даже пришлось не спать три дня, нужно установить определенный режим сна и бодрствования: два часа отдыха – два часа активных действий – четыре часа отдыха – четыре часа для разных дел и т.д., до полного восстановления. Но только не длительный сон без перерыва.
Третье. Для мозга не проходит бесследно бессонница больше суток, и он начинает чудить. На радаре начинают мерещиться мнимые цели, слышатся голоса, которых нет, можно даже забыть – кто ты и зачем ты здесь. Поэтому в длинном рейсе записывается все происходящее, включая размышления. Ведение судового журнала – это одно, это само собой. А тут необходимо буквально вести диалог на бумаге с самим собой.
На исходе вторых суток лучше всего руководствоваться правилом, при котором все, что не было записано – не существовало в реальности, потому что уже довольно сложно вспомнить свои размышления, тем более – детально.
Эти вещи считаются главными рыбацкими секретами, о существовании которых совершенно не подозревают яхтсмены-любители. Им кажется, что они обладают достаточной выносливостью и целеустремленностью, чтобы выдержать без сна многодневную гонку. Это очень опасно. Сам Эрик в таком сложном режиме живет уже в течение двадцати пяти лет, знает о своих возможностях и ограничениях. А у этих людей режим дня состоит из восьмичасовой дневной работы с перерывом на обед и полноценного ночного сна. Выход из такой зоны комфорта даже на пару дней для них становится страшным стрессом. Какими бы сильными ни были дух, воля и помыслы, неподготовленный организм может учудить все что угодно.
Взгляд на яхтсменов-любителей со стороны
Наверняка, многие рыбаки не могут похвастаться любовью к тем, кто шастает беспорядочно по морям, наматывая сети на свои винты. Они не понимают яхтсменов, а сам Эрик считает их болванами, пятая точка которых постоянно ищет приключения на их же головы. Нельзя сказать, что его точка зрения безосновательна.
Достаточно зайти в любой паб, встать у стойки и послушать. Везде только и разговоров о том, что кого-то куда-то понесло по жутким волнам да под штормовым парусом. Они возвращаются в полном восторге, хотя и наломав дров, и едва не отдав богу душу. При этом взахлеб делятся планами на будущий поход.
Можно подумать, что такие яхтсмены ничему не учатся. Перед морем нужно испытывать страх, его нужно уважать. Для рыбаков имеет огромное значение, чтобы море было радушно к ним расположено, они никогда не пойдут на промысел, если море им не радо. Яхтсмены же позволяют себе заигрывать с ним, словно это голодный тигр, с которым можно испытать судьбу. Для чего нужен такой риск? Для рыбаков море – место работы, оно их кормит, а у яхтсменов нет таких нужд, и их не поджимают какие-то сроки. Что уж говорить об океанских переходах – туда лезть зачем, ради галочки? Стоит задуматься: перейти океан смогут только 2% от всех, остальные просто проедут на их плечах, на самом деле сами они этого сделать не смогут.
А Эрик сможет, в любой момент, прямо на своей яхте, которой уже за тридцать лет. Судно повидало многое, в прошлом году на нем была сломана мачта и утоплен практически весь такелаж, но крепкая лодка. Она была создана Ларсом Ольсеном по заказу двух амбициозных датских гонщиков, у которых совершенно не было денег, и поэтому они искали спонсоров для финансирования дизайна и постройки. Однако у всех желающих находились не совсем адекватные требования – например, стать личным семейным инструктором по парусному спорту на ближайшие десять лет.
Деньги появились неожиданно, когда надежды уже не оставалось – от олигарха, торговавшего различной косметической продукцией. Он просто взял и профинансировал проект, взамен попросив лишь дать лодке имя «Губная помада». Такая маленькая забавная причуда не помешала двум гонщикам больше четверти века ходить на этой быстрой, знатной, мощной лодке с удивительным дизайном. Уже два года ею владеет Эрик, который может управляться на этом судне и с одной рукой.
Его огорчает только одно – что ни регата, он приходит первым, а как начинается пересчет гандикапов, так он вечно проваливается в подвалы турнирной таблицы…
Интересные трудности
Про сломанную мачту Эрику не слишком интересно рассказывать – не такой уж это и выдающийся случай, все как обычно. Когда был поставлен спинакер, неожиданно поднялся ветер, и нужно было выбирать: либо бросить штурвал и попытаться смайнить парус, и тогда лодка при таком шторме просто нырнула бы носом в волны, а это крах, либо все оставить как есть и приготовить кусачки для металлических тросов. Правда, кусачек под рукой в тот момент не было…
Охотнее Эрик поделился случаем, произошедшим на третьи сутки прошедшей гонки. Ситуация со спинакером и ветром такая же, только в ранних сумерках. Он включил авторулевой и бросился майнать парус – тот рвался, бился, веревки исхлестали руки и ноги, минут десять ушло на то, чтобы его в каюту на носу затолкать. Только выбрался оттуда, как какой-то шальной волной лодку ударило прямо в скулу, а авторулевой не успел на нее среагировать. Судно улеглось мачтой на воду, вокруг все полетело кубарем, Эрику пришлось лететь к штурвалу… И тут в поле зрения попало теплое свечение из салона! В голове мысли только о том, что пожара еще не хватало, а багровое зарево все распространяется. Выровняв с трудом лодку, Эрик стремглав устремился вниз… и обнаружил, что в салоне при крутом вираже просто перевернуло большую банку с корицей, она открылась, и все содержимое повисло большим и ароматным облаком.
Вообще авторулевым Эрик старается пользоваться только в редких случаях, поскольку не любит его и не слишком ему доверяет. Курс он, конечно, держит хорошо, но руки и глаза, все же, заменит не в состоянии. Оставлять его разумно не более чем на полчаса. Скажем, разумно делать это посменно – полчаса авторулевой, полчаса Эрик. Для многих яхтсменов норма – положиться на авторулевой и пойти спать, иногда высовываясь в кокпит для проверки ветра и погоды. Но он не притрагиваются к штурвалу, и не может знать, что происходит с судном. А Эрик старается все прочувствовать руками, чтобы быть уверенным в полном порядке. Для этого недостаточно высунуть голову на полминуты из салона, нужно рулить самостоятельно.
Венобо не носит спасательный жилет, несмотря на всю разумность своих поступков и размышлений. Просто потому, что не считает его наличие необходимостью для себя. Упав в воду где-нибудь вдали от берегов в Северном море можно продержаться час, и маловероятно, что кто-то за это время сумеет прийти на помощь – ведь для этого необходимо еще и сигнал бедствия подать. Так что, Эрик привык больше полагаться на страховочные лини. Они у него пристегнуты через каждые два метра носа, мачты, кокпита, ступенек салона оснащены ими.
При плохой погоде Эрик всегда пристегнут к своей лодке, и если уж будет тонуть, то только вместе с судном.
Кроме этого, на корме его лодки висит пятидесятиметровая веревка, один конец которой закреплен на авторулевом, а второй – на большом красном буе. Если его неожиданно смоет за борт, он сможет ухватиться за буй, когда будет пролетать мимо кормы. Дернув веревку, можно сбить авторулевого с курса, тогда яхта остановится – к ней можно будет подползти, цепляясь за веревку, и влезть на борт. Однако это чисто теоретические рассуждения – по словам самого храброго морехода, он со своей рукой никуда забраться не сможет, поэтому все эти меры предусмотрены больше для того, чтобы не волновалась его жена.
О личном
Эрик шутит, что его жена выбрала себе лучшее из того, что можно было бы пожелать – в течение девяти месяцев в году муж отсутствует дома, а появляется с кучей денег. Еще учась в школе, в четырнадцатилетнем возрасте Венобо уже был счастливым обладателем собственного мопеда и маленького баркаса с сетями. В двадцать восемь он уже исчезал на 270 дней, не считая времени, которое каждый раз еще нужно проводить в порту. Тогда в ходу была поговорка, что если мужчина пахнет рыбой – он пахнет деньгами, поскольку из моря на борт вылавливали рыбу, а разгружали в порту золото. В общем, с первой женой Эрик развелся, а уже после траулера женился во второй раз. Так что теперь за него переживает вторая жена.
Пахнет ли рыба деньгами
Возможно, но сегодня рыбаки этого запаха не чувствуют. Раньше северные моря были заполонены небольшими рыбацкими лодками, которые понемногу ловили, и понемногу продавали. Каждый имел на улов свою квоту, и каждый мог выбрать то, что считал нужным, выставляя улов на местных рынках. Несмотря на то, что рыбы было много, она вся раскупалась свежей.
Однако людей потянуло в города, и там они не переставали хотеть рыбы. Ловля стала крупным бизнесом, и квоты рыбаков стали скупаться представителями больших компаний. На смену баркасам пришли многопалубные траулеры, и небольшая кучка рыбаков, сохранивших свои квоты, попросту не смогла им противостоять. Среди траулеров стали появляться все более мощные суда, которые добывали все больше и больше рыбы. Из-за того, что они боронили грунт своими донными тралами, были уничтожены водоросли, и новым косякам негде стало метать икру.
Теперь, чтобы найти рыбу, нужно было иметь безумно дорогое оборудование, поэтому для частной рыбной ловли наступили темные времена.
И с этим еще можно было бы смириться, но что делать с учеными, этими умниками, среди которых, судя по всему, нет ни одного рыбака? Иначе чем объяснить совершенно несуразный и губительный подход к рыбной ловле? Если им кажется, что в этом году было выловлено слишком много трески, они приказывают ловить на протяжении следующих пяти лет только селедку. Но ведь ею питается треска! Получается, бедная селедка истребляется сразу с двух сторон, а треске в это время абсолютно не уделяется внимания. В результате уже года через три селедки становится настолько мало, что те же ученые начинают бить тревогу, и винить во всем рыбаков…
Сложности мореходства
Несчастные случаи бывают везде, а море и вовсе не прощает небрежностей. С другой стороны, сложно быть все время начеку – имея девять пальцев на руке, Эрик шутит, что ему еще повезло. И если кому-то доведется встретить рыбака с совершенно целыми конечностями – знайте, он просто не старается.
Бывает и так, что приходится ловить нелегально – например, брать сети с более мелкой, чем положено, ячеей, чтобы не дать удрать молодняку. Пару раз приходилось даже такие сети срезать прямо перед катером рыбнадзора.
Что касается яхт, то ни одна из них в сети не попадалась. Это замечательно, что ученикам яхтенных школ закладывают в голову, что от рыболовных судов нужно держаться как можно дальше. Ведь когда судно ищет рыбу, оно следует исключительно за косяком, и может поворачивать совершенно неожиданно и хаотично. В сеть же угодить практически невозможно, поскольку трал в воде стоит практически вертикально – для того, чтобы он намотался на винт, нужно очень близко подойти к судну. Впрочем, это справедливое наблюдение только для большого одиночного траулера. При ловле двумя траулерами сеть растягивается между ними. Поэтому, если рыбацкое судно с поднятым парусом, значит здесь люди заняты вытаскиванием и потрошением сетей. Не стоит их беспокоить.
Маленькие рыбацкие суденышки оснащены только одним маленьким дизелем, а парус им нужен для стабильности, чтобы не было качки. Но насколько комфортно в море не иметь запасного дизеля? Знающие люди утверждают, что двигатель может отказать в любой момент, и происходит это регулярно. Поэтому многим некомфортно на лодке без парусов или запасного мотора. У рыбаков тоже часто выходит из строя машина, но поскольку это дорогое удовольствие, то второй мотор в большинстве случаев – непозволительная роскошь. Вот и выходит, что сломанный дизель проще научиться чинить самому. И это никого из рыбаков не удивляет.
Как-то раз Эрик в самом начале сезона, будучи еще двадцатилетним морским «волчонком» ушел в море на промысел, удалившись от берега миль на 300. Не успели приступить к работе, как двигатель заскрежетал, да так, словно гвозди пережевывал. Остановили машину, начали разбираться – точно, перекосило поршень последнего цилиндра. Ситуация… Что ни делай – потеря денег. Однако механик, с которым рыбак связался по спутнику, заверил его, что до конца работ дизель дотянет. По возвращении Эрик не смог найти запчастей, и готов уже был впасть в отчаяние, но тот же механик стоял на своем – ничего с мотором не случится. И действительно – весь сезон отслужил верой и правдой. Не зря судовые дизеля считаются неубиваемыми машинами, которые вытащат из любых передряг. Все остальное – баловство.
Ведь если хочешь – иди и просто лови рыбу, не ищи отговорок.